hospiceday.ru

Читаем / Смотрим

Конечно, нет ничего лучше, чем читать романы Герберта Уэллса в полном объёме (причём все), но и эта лиричная интерпретация имеет право на существование и вполне отражает внутренний мир героев великого фантаста.

Вероятно, это беспокойство и ощущение неведомой опасности заставляли меня идти всё  дальше и дальше в моей исследовательской экспедиции. Как только тишина вечера подкралась к миру, солнце  коснулось края  гор, на мгновение превратилось в ослепительное полушарие жидкого огня, зазубренное снизу, и скрылось за кряжем.

Я чувствовал себя совершенно беззащитным в этом неведомом мире. Вероятно, то же самое ощущает птичка, видя, как парит ястреб, собирающийся на нее броситься.

Ужасное чувство опустошения пронзило моё сердце. Я отчаянно прислушивался, но не слышал ничего, кроме пульса крови в ушах. Великий, мрачный, тёмный мир, и я в одиночестве дрейфовал мимо этих неразрешимых загадок.

«Одинокий мир» — короткометражка, созданная режиссёром Джеймсом У. Гриффитсом совместно с образовательным каналом PBC из фрагментов текстов романов Герберта Уэллса: «Машина времени» (1895), «Остров доктора Моро» (1896), «Первые люди на Луне» (1901), «В дни кометы» (1906), «Освобождённый мир» (1914). После объединения цитат из Уэллса, чтения Терри Барнса (Terry Burns), медитативной музыки молодого британского композитора Леннета Баша (Lennert Busch), у Гриффитса получилась целая кинематографическая поэма — если этого жанра и не было, то режиссёру удалось его создать.

Я начал чувствовать потребность в общении. Я хотел спрашивать, хотел говорить, хотел рассказать о своём опыте. Какой  порыв побуждает человека  отказаться  от счастья  и покоя и стремиться навстречу опасности, нередко даже  гибели?

Какой  порыв побуждает человека отказаться от счастья и покоя и стремиться навстречу опасности, нередко даже гибели?

Отдалённый слабый вопрос, где это я мог бы быть, появлялся и вновь исчезал в моей голове. Я стоял, удивлённый, а мои эмоции пронизаны были чем-то, чего я не мог понять.

Надо  мной  сияли  звезды,  ночь  была  очень  ясная. На юге сияла какая-то очень яркая, неизвестная  мне  красная звезда, она была ярче даже нашего Сириуса. И среди всех этих мерцающих точек мягко и ровно сияла большая планета, как будто спокойно улыбающееся лицо старого друга. Осознание безрассудности моей поездки вдруг стало ясно мне.

И все это продолжалось до тех пор, пока я не почувствовал на себе силу притяжения Земли, снова вовлекавшего меня в ту жизнь, которая остается единственно реальной для людей.